Обзор: схема-терапия дисрегуляции эмоций при расстройствах личности

• Цель обзора

Представить новые данные последних исследований, посвященных роли схема-терапии в работе с эмоциональными нарушениями, связанными с расстройствами личности.

• Последние результаты

При расстройствах личности наблюдаются сложности с регуляцией эмоций. Схема-терапия справляется с этими нарушениями с помощью ряда техник, таких как рескриптинг в воображении, ограниченное родительство, работа со стульями и когнитивная реструктуризация для устранения дисрегуляторных механизмов.

• Резюме

Схема-терапия — один из наиболее эффективных подходов для работы с расстройствами личности. Однако не хватает более новых исследований об эффективности схема-терапии именно при дисрегуляции эмоций. Хотя работа с эмоциональной дисрегуляцией не является основой схема-терапии, но она, безусловно, важна в этом подходе. Модель режимов помогает специалистам направить свою работу на уменьшение проявленности дисфункциональных режимов, а также на развитие функциональных режимов.

Эмоциональная дисрегуляция характерна для всех расстройств личности, и ее лечение является решающим моментом в терапии. Регуляция эмоций позволяет нам функционально взаимодействовать с собой, с другими и с различными ситуациями, в то время как эмоциональная дисрегуляция приводит к дисфункциональным реакциям, которые в схема-терапии идентифицируются с дисфункциональными режимами. Недавние исследования показывают, что схема-терапия более эффективна по сравнению с другими типами терапии, такими как терапия, фокусированная на переносе (TFP) [1,2], терапия, ориентированная на обычное лечение, и рационально-эмоциональная психотерапия [3].

Целью настоящего обзора является показать недавние работы, касающиеся регуляции и дисрегуляции эмоций и того, как этим можно работать с помощью схема-терапии, иллюстрируя основные методы и стратегии, используемые в этом подходе.

Тема эмоциональной регуляции тщательно исследовалась на протяжении многих лет [4**]. Идея контроля над своими эмоциями восходит к давним временам: ее можно увидеть в религии, философии, литературе. Неудивительно, что эта тема оставалась в поле зрения исследователей на протяжении последнего столетия [4**]. Бесчисленное множество клиницистов и исследователей изучали ее, причем за последнее десятилетие количество исследований резко возросло. Поскольку эмоции являются общим аспектом нашей жизни, их изучению посвящены не только психологические исследования, но и биологические, организационные, социальные и многие другие.

Общепринятое определение эмоциональной регуляции было дано когнитивной моделью регуляции эмоций Гросса [4**]. В приложении Grecucci и др. [5*] в модели когнитивной регуляции эмоций, разработанной в соответствии с недавними достижениями в аффективной неврологии и эмпирически-динамической терапии, представили альтернативные соображения по этой теме. На протяжении многих лет разрабатывались различные подходы: подходы к оценке [6], подходы к психологическому конструированию [7], и это лишь некоторые из них.

Однако между различными подходами можно найти три точки соприкосновения. Коуэн и Келтер [8**] определили эмоции как многокомпонентные и включающие изменения в субъективном опыте, поведении и периферической физиологии. Леду и др. [9**] утверждали, что, хотя субъективный опыт, безусловно, оказывает значительное влияние на наш способ определения эмоций, он определенно не является хорошей отправной точкой для их изучения. Кифер и др. [10] заявили, что процессы аффективной оценки надежно влияют на инициирование вегетативных изменений, которые предвосхищают, поддерживают и следуют за поведением, связанным с эмоциями.

Во-вторых, считается, что эмоции, в отличие от настроения, ограничены во времени: секунды, самое большее минуты — это то, что нам требуется, чтобы использовать эмоции для оценки нашей текущей ситуации (более подробную информацию смотрите в разделе ПСИХОПАТОЛОГИЯ И ЭМОЦИОНАЛЬНАЯ РЕГУЛЯЦИЯ).

Третий и последний общий пункт заключается в том, что полезность информации, собранной с помощью этой оценки, зависит от контекста, в котором мы ее используем. Добрицки и Паули [11*] продемонстрировали, что эмоции могут помочь нам в восприятии нашего окружения, в то время как Лопес и др. [12] утверждали, что эмоции показывают нам, какой образ действий несет больше социальных или эволюционных преимуществ.

Однако влияние, которое эмоции оказывают на наше принятие решений и поведение, может быть обоюдоострым лезвием: то, что было бы уместной эмоциональной реакцией в одном контексте (например, прятаться в страхе, услышав дикое животное), может быть неуместным в другом контексте (например, в гневе разбить автомобиль из-за ссоры).

Однако, несмотря на наличие трех точек соприкосновения, в современной литературе невозможно найти краткое определение эмоциональной регуляции и ее полезности. Вышеупомянутая манипуляция эмоциями, которые мы решаем испытывать и/или демонстрировать, является бесценным инструментом: эмоции являются важной частью того, как мы общаемся с другими людьми; следовательно, эмоциональная регуляция — это наш способ узнать, что «сказать». Это определение не противоречит классическому определению Гросса [4**], согласно которому термин «регуляция эмоций» указывает на ряд стратегий, которые мы используем для регулирования одного из аспектов эмоциональных реакций. Однако она дистанцируется от когнитивной перспективы, вытекающей из аффективной нейронауки [13]. Согласно этой модели, эмоции нарушаются, когда они сопровождаются чрезмерной обусловленной тревогой или когда они запускаются защитными механизмами. Однако, учитывая ее новизну, необходимы исследования, которые ведутся в настоящее время.

Как упоминалось ранее, эмоциональная регуляция является частью большего цикла: например, подавление своего раздражения часто может быть эффективной стратегией предотвращения эскалации стрессовой ситуации и превращения раздражения в полноценный гнев. Однако эта важная регулирующая система может быть нарушена в случаях психопатологии.

Согласно недавней литературе, психопатологию можно описать как совокупность сбоев в эмоциональной регуляции. В своих теоретических статьях Grecucci et al. [14] и Grecucci et al. [5*] предположили, что эмоции — это заранее запрограммированные аффективные реакции, вызываемые соответствующими событиями, и состоят из специфических субъективных, поведенческих и физиологических реакций, которые активируются (начало), нарастают (скорость), достигают максимального пика (амплитуда), и падают ровно в заданном временном интервале (длительности) по аналогии с физикой звуковых волн. Начало, амплитуда и продолжительность зависят от значимости стимула (принцип пропорциональности и т. д.) и, во вторую очередь, от особенностей темперамента (генетический принцип).

Согласно этой модели, эмоции не являются дисрегуляторными по своей природе. Когда аффективная реакция перестает быть пропорциональной и экзогенным характеристикам стимула (S), и эндогенным характеристикам индивида (T), в уравнение (1) необходимо добавить фактор (d), чтобы объяснить дисрегуляцию аффективного состояния (2). Этот фактор указывает на некий дисрегуляторный механизм, который изменил нормальную аффективную реакцию. Это обычно наблюдается при расстройствах личности, таких как пограничное расстройство, когда аффективный ответ больше не пропорционален самому стимулу. Было выделено два типа дисрегуляторных механизмов [14]:

• чрезмерная условная тревога, обусловленная предыдущей ассоциацией между эмоциональным стимулом и аверсивным последствием,
• и защитные аффекты, или вторичные эмоции, которые добавляются к первоначальной эмоциональной реакции (см. также [15*]).

Уравнение (1) может быть скорректировано в виде:

σ_{₍o, v, a, d₎} = f (S, T, δ) (2)

Примечательно, что δ способно изменять один из четырех аспектов исходного аффективного ответа (o, v, a, d), что требует дополнительных исследований. Эта модель была представлена также под названием Experiential Dynamic Emotion Regulation (Экспериентальное динамическое регулирование эмоций, или EDER) model [16*]. В этой статье мы сосредоточимся на δ-дисрегуляторном механизме, выделенном в модели схема-терапии, который психотерапевты хотят уменьшить или устранить, чтобы способствовать регуляции эмоций у своих пациентов. Примечательно, что модель EDER направлена на устранение дисрегуляторных механизмов, а не на добавление новых регуляторных стратегий для помощи клиенту [как это обычно предписывается в модели когнитивной регуляции эмоций, а также традиционной когнитивно-поведенческой терапии (КПТ) или диалектико-бихевиоральной терапии (ДБТ)]. Схема-терапия, в соответствии с принципами EDER, разработала ряд техник для устранения дисрегуляторных механизмов у клиентов.

В этой работе мы рассматриваем схема-терапевтическую концептуализацию дисрегуляторного механизма при расстройствах личности, включая, как показано в исследовании Нортона и Эббота [17*], ‘странные или эксцентричные расстройства' (кластер А), ‘драматические, эмоциональные или неустойчивые расстройства' (кластер В), ‘тревожные или расстройства, вызывающие страх" (кластер С), и как схема-терапия предлагает работать с ними [18**].

Работа в СТ с расстройствами личности была описана в новаторской работе Morina и др. [19**]. СТ была разработана как трансдиагностический подход, но, как видно из недавнего исследования де Клерка и др. [20**], она предлагает и специфические подходы к терапии большинства расстройств личности. Несколько исследований показали, что лечение, основанное на схема-терапии, эффективно для пациентов, особенно в случаях пограничных [1,21−23] и других расстройств личности [3], депрессии [24,25**], посттравматического стрессового расстройства [26], расстройств пищевого поведения [27] и сложных обсессивно-компульсивных расстройств [28*]. Таким образом, идея о том, что схема-терапия обладает более высокой эффективностью по сравнению с другими доступными в настоящее время методами лечения, была подтверждена несколькими исследованиями.

При расстройствах личности нарушение регуляции эмоций часто занимает центральное место: это особенно заметно при пограничном расстройстве личности (ПРЛ) [29,30,31*], а также при антисоциальном расстройстве личности [32,33] и других расстройствах. Учитывая тот факт, что одна из основных концепций схема-терапии [т.е. ранние маладаптивные схемы (РМС)] состоит из «стабильных и устойчивых тем, состоящих из воспоминаний, эмоций, когнитивных способностей и телесных ощущений относительно себя и своих отношений с другими, которые развиваются в детстве» [34], и, видя, что эмоции являются важным аспектом расстройств личности, легко понять, как эмоции играют ключевую роль в схема-терапии.

В своей предыдущей статье Dadomo и др. [35*] утверждали, что в схема-терапии нарушение регуляции эмоций в основном рассматривается как следствие неблагоприятных ранних переживаний, которые реактивируются в повседневной жизни (см. концепцию режимов). Негативный опыт в детстве приводит к избеганию, гиперкомпенсации или пассивному принятию ситуаций, в которых пациенты могут столкнуться с подобными эмоциями, что в свою очередь приводит к избеганию эмоций и близких отношений. В этой статье эмоциональная дисрегуляция концептуализируется не так, как это предложено в модели Гросса. Хотя эмоционально ориентированные интервенции являются ключевыми в схема-терапии, авторы отмечают, что регулирование эмоций не является основной целью схема-терапии. Кроме того, модель режимов была адаптирована для описания регулирования эмоций в схема-терапии. Цель терапевтических отношений, экспериентальных, когнитивных и поведенческих техник, предлагаемых в схема-терапии, состоит в том, чтобы позволить пациенту ощутить безопасную привязанность в терапевтических отношениях и удовлетворить первичные эмоциональные потребности.

В этой работе режимы описываются как интенсивные преобладающие эмоциональные состояния, связанные с образом мышления, чувств и поведения, основанным на наборе конкретных потребностей. Режимы обычно активируются внешними стимулами или внутренними состояниями, являются временными по определению и могут включать как адаптивные, так и дезадаптивные реакции [33,36,37]. Концептуальным ядром здесь является то, что разные психические состояния имеют разные цели, связанные с разными базовыми потребностями. Как режимы создают предпосылки к дисрегуляции эмоций? Мы указываем, что каждый режим связан с определенными нерегулируемыми эмоциями и стратегиями дисрегуляции.

• Детские режимы характеризуются специфическими нерегулируемыми эмоциями, такими как гнев, стыд, печаль и т. д… В этой модальности можно обнаружить один из двух дисрегуляторных механизмов, рассмотренных в модели EDER: защитный эффект (например, чувство стыда при выражении гнева); обусловленная тревога (тревога, связанная с нежным чувством привязанности). Вторая макрокатегория режимов содержит дисфункциональные способы совладания, которые отражают дисфункциональные регулятивные стратегии, такие как гиперкомпенсация, избегание или капитуляция [35*].
• Копинговые режимы — это проблемные регулятивные стратегии, которые приносят кратковременное облегчение, но в конечном счете поддерживают нерегулируемые эмоциональные состояния, аналогично тому, что психоанализ называет защитными механизмами [35*].
• Третья категория режимов — это дисфункциональные родительские режимы, которые порождают наиболее серьезные нерегулируемые эмоции (например, Внушающий Вину Критик) [35*].
• И, наконец, последняя категория — это режим Здорового Взрослого, который можно рассматривать как совокупность успокаивающих и основанных на принятии регулятивных стратегий, которые регулируют эмоции и создают внутри состояние Счастливого ребенка [35*].

Цель схема-терапии состоит в том, чтобы уменьшить влияние детских режимов, остановить критику родительских режимов и найти новые эффективные стратегии на замену копингам. Наконец, схема-терапия направлена на усиление режима Здорового взрослого. Подводя итог, следуя принципам EDER, терапевт помогает клиенту, устраняя дисрегуляторные механизмы, а именно дисфункциональные детские, критикующие родительские и копинговые режимы [в уравнении (2)], так что нормальная аффективная реакция [уравнение (1)] может быть восстановлена. Это отличная отправная точка от концептуализации терапии КПТ/ДБТ (и, следовательно, от модели Гросса [4**]), согласно которой терапевт добавляет регулирующие стратегии, чтобы помочь клиенту, вместо того, чтобы в первую очередь устранять дисфункциональные стратегии.

Дисфункциональные способы совладания (копинги) обычно являются первой мишенью схема-терапии. Сначала их следует уменьшить, чтобы пациент мог дальше заменить их более здоровыми стратегиями. Однако они долгое время выполняли защитную функцию для клиента, поэтому в работе с ними рекомендуется соблюдать осторожность. Напротив, дисфункциональную критику родительских режимов следует сразу прекратить — и как только она уходит, то и ее способность вызывать нерегулируемые эмоции прекращается [35*]. После первых двух этапов начинается работа с уязвимой детской частью, и когда пациенты переходят в режим Уязвимого Ребенка, терапевт должен поддерживать и утешать их, чтобы они могли развивать и укреплять более здоровые режимы. Интервенции при этом проводятся в атмосфере ограниченного родительства — терапевтических взаимоотношений, которые обеспечивают пациентам защиту, безопасность, сопереживание, заботу и накладывают поведенческие ограничения.

В основе схема-терапии лежат четыре интервенции [35*]:

Хотя схема-терапия явно отличается от DBT, можно провести некоторые параллели. Фассбиндер и его коллеги [39**] в своей работе о различиях между DBT и схема-терапией показали, как они решают проблему регуляции эмоций. В данном случае авторы предоставляют обзор предпосылок и теории DBT и схема-терапии. На самом деле, методы DBT строго связаны с моделью Гросса [4**]. В этой статье регуляция эмоций была проанализирована с использованием как аналитических, так и терапевтических методов из DBT и схема-терапии. Вкратце, модель Гросса определяет пять локусов возможной регуляции: выбор ситуации, модификация ситуации, распределение внимания, оценка и модуляция реакции. Давайте рассмотрим каждый пункт и проведем параллели со схема-терапией:

1. Выбор ситуации: схема-терапия объясняет, почему пациенты избегают потенциально полезных ситуаций и не покидают опасные ситуации, используя концепции избегания схемы, отказа от схемы и гиперкомпенсации схемы.
2. Модификация ситуации: Аналогично, схема-терапия предполагает, что навыки решения проблем, необходимые для улучшения ситуации, могут быть заблокированы избеганием схемы, отказом от схемы или чрезмерной компенсацией схемы.
3. Распределение внимания: Дисфункциональные схемы и режимы поддерживаются, поскольку внимание сосредоточено на информации, подтверждающей дисфункциональную схему или режим.
4. Оценка: Одно из основных предположений схема-терапии заключается в том, что ранние дезадаптивные схемы влияют на обработку информации и принятие решений, и что психопатология связана с доминированием дисфункциональных режимов в ущерб режиму Здорового Взрослого.
5. Модуляция реакции: схема-терапия предполагает, что психопатология в этой категории связана с дисфункциональными режимами, в частности с дисфункциональными детскими, копинговыми и критикующими режимами.

Кроме того, эта работа анализирует и сравнивает два различных способа видения и работы с расстройством личности и может быть очень полезна клиницисту.
Следовательно, принимая во внимание имеющуюся в настоящее время литературу по этой теме и учитывая, насколько глубоко схема-терапия работает с эмоциями и с тем, как они взаимодействуют внутри нас и как они влияют на наши отношения с миром и с другими людьми, кажется логичным открыто предположить, что схема-терапия обладает высокой эффективностью в отношении личностных расстройств, поскольку она влияет на этот часто обсуждаемый аспект нашей жизни, которому, к сожалению, редко придается реальная клиническая значимость.

Мы очень мало знаем о том, как схема-терапия воздействует на регуляцию эмоций, особенно в отношении эффекта, который некоторые экспериентальные интервенции оказывают на различные расстройства, по сравнению с методами лечения, основанными на вербализации. Необходимы дальнейшие исследования, сосредоточенные на этих переменных, и должны быть внедрены инструменты визуализации для изучения режимов в общей популяции и у пациентов с конкретными расстройствами личности. Кроме того, нам придется понять субъективные переменные, влияющие на выполнение и эффективность методов визуализации. Сравнение теоретических моделей и необходимость найти практические инструменты вмешательства часто порождают вопросы о том, какая точка зрения является лучшей. Существует много точек соприкосновения между эмоциональной дисрегуляцией и схема-терапией; с другой стороны, эти два видения проистекают из разных методологий анализа проблемных ситуаций. Однако эта трудность в согласовании точек зрения может стать началом создания новой интерпретационно-прикладной модели.

1. Giesen-Bloo J, van Dyck R, Spinhoven P, et al. Outpatient psychotherapy for borderline personality disorder: randomized trial of schema-focused therapy vs transference-focused psychotherapy. Arch Gen Psychiatry 2006; 63:649−658; Available from: www.ncbi.nlm.nih.gov/sites/entrez?Db=pubmed&DbFrom=pubmed&Cmd=Link&LinkName=pubmed_pubmed&LinkReadableName=RelatedArticles&IdsFromResult=16 754 838&ordinalpos=3&itool=EntrezSystem2.PEntrez.Pubmed.Pubmed_ResultsPanel. Pubmed_RVDocSum. [Accessed September 12, 2017]
2. van Asselt ADI, Dirksen CD, Arntz A, et al. Out-patient psychotherapy for borderline personality disorder: cost-effectiveness of schema-focused therapy v. transference-focused psychotherapy. Br J Psychiatry 2008; 192: 450−457.
3. Bamelis LLM, Evers SMAA, Spinhoven P, Arntz A. Results of a multicenter randomized controlled trial of the clinical effectiveness of schema therapy for personality disorders. Am J Psychiatry 2014; 171:305−322; Available from: psychiatryonline.org/doi/abs/10.1176/appi.ajp.2013.12 040 518. [Accessed September 15, 2017]
4. ** Gross R. Psychology: the science of mind and behaviour. 7th ed. London: Hachette UK; 2015; 1000.

Это работа, которая, среди других важных понятий в психологии, дает наиболее общепринятое в настоящее время определение регуляции эмоций, наряду с наиболее распространенной моделью по этой теме (EDER).

5.* Grecucci A, Frederickson J, Job R. Editorial: advances in emotion regulation: from neuroscience to psychotherapy. Front Psychol 2017; 8:985.

Эта редакционная статья представляет современное состояние терапии, основанной на регулировании эмоций, и вносит важный вклад в определение текущей ситуации.

6. Lazarus RS. Emotion & adaptation. New York: Oxford University Press; 1991.

7. Russell JA. Emotion, core affect, and psychological construction. Cogn Emot 2009; 23:1259−1283.

8.** Cowen AS, Keltner D. Self-report captures 27 distinct categories of emotion bridged by continuous gradients. Proc Natl Acad Sci U S A 2017; 114: E7900-E7909; Available from: www.pnas.org/lookup/doi/10.1073/pnas.1 702 247 114.

Исследование дает точную таксономию эмоций, основанную на том, как они ощущаются и как они семантически описываются; это делает его актуальным для темы регуляции эмоций, наряду со смежными темами, такими как расстройства личности и другие психопатологические жалобы, связанные с эмоциями и их регулированием.

9.** LeDoux J, Phelps L, Alberini C. What we talk about when we talk about emotions. Cell 2016; 1443−1445. doi: dx.doi.org/10.1016/j.

Этот разговор между тремя профессионалами в области неврологии демонстрирует разные и интересные точки зрения на сложную тему восприятия и изучения эмоций.

10. Kiefer M, Liegel N, Zovko M, Wentura D. Mechanisms of masked evaluative priming: task sets modulate behavioral and electrophysiological priming for picture and words differentially. Soc Cogn Affect Neurosci 2017; 12:596−608; Available from: academic.oup.com/scan/article-lookup/doi/10.1093/scan/nsw167. [Accessed September 18, 2017]

11.* Dobricki M, Pauli P. Sensorimotor body-environment interaction serves to regulate emotional experience and exploratory behavior. Heliyon 2016; 2: e00173.

Исследование показывает соответствие между обратной связью с окружающей средой и эмоциональным опытом.

12. Lopes PN, Salovey P, Coˆte´ S, Beers M. Emotion regulation abilities and the quality of social interaction. Emotion 2005; 5:113−118; Available from: doi.apa.org/getdoi.cfm?doi=10.1037/1528−3542.5.1.113. [Accessed September 3, 2017]

13. Grecucci A, Job R. Rethinking reappraisal: insights from affective neuroscience. Behav Brain Sci 2015; 38: e102.

14. Grecucci A, Theuninck A, Frederickson J, Job R. Mechanisms of social emotion regulation: from neuroscience to psychotherapy. Emotion regulation: processes, cognitive effects and social consequences. 2015; 57−84. Available at: www.novapublishers.com/catalog/product_info.php?products_id=56 254.

15.* Fredrickson BL. The eudaimonics of positive emotions. In: Vittersø J, editor. Handbook of eudaimonic well being international handbooks of quality-of-life. Cham: Springer; 2016.

Исследование показывает соответствие между обратной связью с окружающей средой и эмоциональным опытом.

16.* Grecucci A, Chiffi D, Di Marzio F, et al. Anxiety and its regulation: neural mechanisms and regulation techniques according to the experiential-dynamic approach. In: Durbano F, Marchesi B, editors. New dev anxiety disord. 2016.; Available from: www.intechopen.com/books/new-developments-in-anxiety-disorders/anxiety-and-its-regulation-neural-mechanisms-and-regulationtechniques-according-to-the-experiential. [Accessed October 3, 2017]

В работе представлена модель EDER в отношении нерегулируемых аффективных состояний (DASs), связанных с тревогой, и рассматривается как полезный шаблон, который клиницисты могут использовать для работы с такими пациентами.

17.* Norton AR, Abbott MJ. The efficacy of imagery rescripting compared to cognitive restructuring for social anxiety disorder. J Anxiety Disord 2016; 40:18−28.

Исследование демонстрирует преимущества рескриптинга в воображении для лечения социального тревожного расстройства.

18.** Bach B, Lee C, Mortensen EL, et al. Do DSM-5 personality traits align with schema therapy constructs? J Pers Disord 2016; 30:502−529; Available from: www.ncbi.nlm.nih.gov/pubmed/26 305 392. [Accessed September 12, 2017]

В исследовании анализируется соответствие между чертами, описанными в DSM-5, и схема-терапией, что указывает на концептуальную согласованность между ними. Эти результаты могут иметь важные последствия для психотерапевтов, которые могут дать преимущество при формулировании кейса. Они также могут привести к дальнейшему пониманию характеристик, представленных в DSM-5.

19.** Morina N, Lancee J, Arntz A. Imagery rescripting as a clinical intervention for aversive memories: a meta-analysis. J Behav Ther Exp Psychiatry 2017; 55:6−15.

Исследование показало, что рескриптинг в воображении является мощным терапевтическим инструментом в лечении аверсивных психологических жалоб, связанных с памятью. Учитывая важность роли рескриптинга в схема-терапии, крайне важно было подтвердить его эффективность.

20.** de Klerk N, Abma TA, Bamelis LLM, Arntz A. Schema therapy for personality disorders: a qualitative study of patients' and therapists' perspectives. Behav Cogn Psychother 2017; 45:31−45; Available from: www.journals.cambridge.org/abstract_S1352465816000357. [Accessed October 3, 2017]

Исследование дает важное представление о сильных и слабых сторонах схема-терапии в соответствии с точкой зрения пациентов и терапевтов. Результаты этого исследования необходимо учитывать, если мы хотим добиться улучшения этого конкретного подхода.

21. Dickhaut V, Arntz A. Combined group and individual schema therapy for borderline personality disorder: a pilot study. J Behav Ther Exp Psychiatry 2014; 45:242−251.

22. Farrell JM, Shaw IA, Webber MA. A schema-focused approach to group psychotherapy for outpatients with borderline personality disorder: a randomized controlled trial. J Behav Ther Exp Psychiatry 2009; 40:317−328.

23. Nadort M, Arntz A, Smit JH, et al. Implementation of outpatient schema therapy for borderline personality disorder with versus without crisis support by the therapist outside office hours: a randomized trial. Behav Res Ther 2009; 47:961−973; Available from: http://dx.doi.org/10.1016/j.brat.2009.07.013. [Accessed September 12, 2017]

24. Malogiannis IA, Arntz A, Spyropoulou A, et al. Schema therapy for patients with chronic depression: a single case series study. J Behav Ther Exp Psychiatry 2014; 45:319−329.

25.** Renner F, Arntz A, Peeters FPML, et al. Schema therapy for chronic depression: results of a multiple single case series. J Behav Ther Exp Psychiatry 2016; 51:66−73; Available from: dx.doi.org/10.1016/j.jbtep.2015.12.001. [Accessed September 12, 2017]

Это исследование вносит важный вклад в литературу по схема-терапии, показывая, что у нее есть потенциал стать эффективным методом лечения пациентов, страдающих хронической депрессией.

26. Cockram DM, Drummond PD, Lee CW. Role and treatment of early maladaptive schemas in Vietnam veterans with PTSD. Clin Psychol Psychother 2010; 17:165−182.

27. Simpson SG, Morrow E, van Vreeswijk M, Reid C. Group schema therapy for eating disorders: a pilot study. Front Psychol 2010; 1:182.

28.* Thiel N, Jacob GA, Tuschen-Caffier B, et al. Schema therapy augmented exposure and response prevention in patients with obsessive-compulsive disorder: feasibility and efficacy of a pilot study. J Behav Ther Exp Psychiatry 2016; 52:59−67.

Исследование подчеркивает эффективность схема-терапии, используя ее для повышения эффективности воздействия и предотвращения реакции в случаях обсессивно-компульсивного расстройства.

29. van Alphen SPJ, van Dijk SDM, Videler AC, et al. Personality disorders in older adults: emerging research issues. Current psychiatry reports 2015; 17:538.

30. Young JE, Klosko J, Weishaar M. Schema therapy for borderline personality disorder in schema therapy: a practitioner’s guide. New York: John Wiley & Sons; 2003.

31.* Schulze L, Schmahl C, Niedtfeld I. Neural correlates of disturbed emotion processing in borderline personality disorder: a multimodal meta-analysis. Biol Psychiatry 2016; 79:97−106.

Исследование иллюстрирует изменения в активности нейронных областей, связанных с обработкой эмоций (например, миндалевидного тела, лимбической системы, поясной коры, префронтальной коры), укрепляя связь между ПРЛ и нарушением регуляции эмоций.

32. Özdel K, Hakan Turkc € ¸apar M, Olga Guriz S, et al. Early maladaptive schemas and core beliefs in antisocial personality disorder. Int J Cogn Ther 2015; 8:306−317

33. Lobbestael J, Arntz A, Sieswerda S. Schema modes and childhood abuse in borderline and antisocial personality disorders. J Behav Ther Exp Psychiatry 2005; 36:240−253.

34. Young JE, Arntz A, Atkinson T, et al. The schema mode inventory. New York: Schema Therapy Institute; 2007.

35.* Dadomo H, Grecucci A, Giardini I, et al. Schema therapy for emotional dysregulation: theoretical implication and clinical applications. Front Psychol 2016; 7:1987.

В этой редакционной статье представлено современное состояние терапии, основанной на регулировании эмоций, что делает ее важным вкладом в определение текущей ситуации.

36. van Vreeswijk M, Michiel Jenny B, Marjon N. The Wiley-Blackwell handbook of schema therapy: theory, research and practice. Chichester UK: John Wiley & Sons; 2015.

37. Lobbestael J, Arntz A. Emotional, cognitive and physiological correlates of abuse-related stress in borderline and antisocial personality disorder. Behav Res Ther 2010; 48:116−124.

38. Martin R, Young J. Schema therapy. In: Dobson KS, editor. Handbook of cognitive behavioral therapies. New York: Guilford Press; 2010. pp. 317−346.

39.** Fassbinder E, Schweiger U, Martius D, et al. Emotion regulation in schema therapy and dialectical behavior therapy. Front Psychol 2016; 7:1373.

Статья дает обзор роли эмоциональной регуляции в схема-терапии, сравнивая ее с DBT в современном контексте литературы, касающейся проблемы эмоциональной регуляции. Это дает важное сравнение между двумя популярными методами лечения расстройств личности.

Конфликт интересов: EF, AA, и US вели тренинги и/или публиковали книги по схема-терапии и рескриптингу. Остальные авторы заявляют, что исследование проводилось без коммерческих или финансовых отношений, которые могли бы быть истолкованы как конфликт интересов.