Cхема-терапевтические режимы и их связь с эмоциональной регуляцией, осознанностью и самосостраданием у пациентов с расстройствами личности (2021)

Целью данного исследования было изучение многомерных связей между режимами схема-терапии и навыками эмоциональной регуляции. Режимы в схема-терапии — это интегрированные либо диссоциированные состояния сознания, включающие в себя интенсивные эмоциональные состояния, рефлексивные оценочные мыслительные процессы, а также попытки регулировать эмоции. Изучение многомерных связей режимов и стратегий эмоциональной регуляции может помочь нам лучше понять взаимосвязь этих феноменов и глубже исследовать латентные профили личности, отвечающие за эту связь у пациентов со смешанным расстройством личности.

Пациенты с диагностированным расстройством личности (N = 263) заполнили 5 опросников, из которых 4 были направлены на оценку адаптивных и дезадаптивных стратегий эмоциональной регуляции (Опросник когнитивной регуляции эмоций — Cognitive Emotion Regulation Questionnaire, CERQ; Шкала сложностей в регуляции эмоций — Difficulties in Emotion Regulation Scale, DERS; Шкала самосострадания — Self-compassion scale, SCS; Пятифакторный опросник осознанности — Five Factor Mindfulness Questionnaire, FFMQ) и 1 — на оценку схема-терапевтических режимов (Схемный опросник SMI). Чтобы измерить корреляцию между 26 суб-шкалами эмоциональной регуляции и 14 режимами, мы провели канонический корреляционный анализ.

Мы обнаружили явные многомерные связи между схема-терапевтическими режимами и стратегиями эмоциональной регуляции. В совокупности полная модель, построенная на основе всех пар канонических ковариаций, оказалась статистически значимой по критерию Уилкса Λ = .01, F (364,2804.4) = 3.5, p < .001. Первые две пары канонических ковариаций дали интерпретируемый эффект квадратичной канонической корреляции (Rc2) 74,7% и 55,8% соответственно. Первая пара канонических ковариаций представляет собой переменную общей патологии личности с большим весом интернализации (нежели экстернализации) и сочетанием адаптивных и дезадаптивных характеристик. Мы назвали эту пару ковариаций «Адаптивной/Дезадаптивной». Вторая пара канонических ковариаций, названная «Экстернализацией», включает экстернализующие режимы и стратегии регуляции эмоций.

Используя многомерных подход (ККА), мы выявили два независимых паттерна многомерных связей между дезадаптивными режимами и стратегиями регуляции эмоций. Адаптивный/Дезадаптивный профиль общей патологии личности и Экстернализационный профиль патологии личности могут дать более глубокое понимание расстройств личности и помочь психотерапевтам в концептуализации, направленной на разработку наиболее подходящих интервенций.

Схема-терапия (СТ) была разработана Дж. Янгом [1] для лечения расстройств личности (РЛ) и хронических расстройств оси I. Одним из ключевых понятий схема-терапии является режим — повторяющийся паттерн интенсивных эмоций, чувств и поведения, активный в определённый момент времени [2]. Активацию режимов вызывают ранние дезадаптивные схемы — дисфункциональные эмоциональные и когнитивные паттерны, выработанные в раннем детстве и возникающие вновь и вновь на протяжении всей жизни. Неблагоприятный детский опыт (например, жестокое обращение, отсутствие психологической или эмоциональной заботы, отсутствие надежной привязанности и т. д.), а также фрустрация базовых детских потребностей (безопасности и привязанности, автономии, свободного выражения чувств, спонтанности и наличия границ) приводят к формированию дезадаптивных схем о себе, об отношениях с другими людьми и мире. Когда дезадаптивная схема активируются, человек переживает все связанные с ней тяжелые чувства. Чтобы справиться с этими болезненными эмоциями, он вырабатывает копинг-стратегии (избегание, капитуляция, гиперкомпенсация). Таким образом, режим — это комбинация активированных схем и копинг-стратегий, отражающая эмоциональное и когнитивное состояние человека и особенности его поведения в конкретном моменте времени. Основное различие между режимами и схемами состоит в том, что режимы могут быстро и резко сменять друг друга — это объясняет резкие эмоциональные и поведенческие изменения у пациентов с тяжелыми РЛ [3]. Когда дисфункциональные режимы активируются, человек находится в состоянии диссоциации.

Режимы делят на четыре категории: детские режимы, копинг-режимы, режимы Критика (Родителя) и режим Здорового Взрослого. Режимы могут быть функциональными (Здоровый Взрослый и Счастливый ребёнок) и дисфункциональными (все прочие режимы). Для врождённых детских режимов, связанных с неудовлетворением базовых потребностей, характерны чувства печали, стыда, гнева и уязвимости. Копинг-режимы представляют собой дисфункциональные стратегии регуляции, которые в краткосрочной перспективе смягчают эмоциональную реакцию на неудовлетворение потребностей, но не приводят к удовлетворению базовых потребностей и, следовательно, способствуют дисфункциональной эмоциональной регуляции.

Проявлением таких режимов может быть, например, избегание определённых ситуаций или гиперкомпенсация активированных дезадаптивных схем. Для режимов Родителя (Критика) свойственно наличие интернализованных саморазрушительных посланий, порождающих презрение к базовым эмоциональным потребностям. Функциональный режим Здорового Взрослого включает в себя адаптивные мысли, поведенческие паттерны и когниции, благодаря которым эмоциональная регуляция происходит правильно. Счастливый Ребёнок же — режим, в котором базовые эмоциональные потребности удовлетворяются, человек чувствует себя любимым, принимаемым и способным управлять собой и своими действиями.

Изначально Янг выделил 10 режимов. Современный подход насчитывает 22 режима — некоторые из них, как предполагается, характерны для определённых РЛ [4]. Однако в рамках настоящего исследования мы используем 14-факторную модель опросника SMI (см. таблицу 1) [5].

Эмоциональная регуляция в схема-терапии

В схема-терапии считается, что дизрегуляция эмоций возникает в результате неблагоприятного раннего опыта, а режимы — это интенсивные состояния дизрегуляции эмоций, интернализованная критика и дезадаптивные копинг-стратегии, связанные с неудовлетворением базовых потребностей. Более высокая интенсивность ранних дезадаптивных схем связана с более тяжелой эмоциональной дизрегуляцией [1]. Регуляция негативных эмоций выступает посредником между ранними дезадаптивными схемами и психопатологическими симптомами [6]. Согласно концепции Дадомо с соавт. [7], каждый режим в схема-терапии можно связать с дизрегуляцей конкретных эмоций и определенными дизрегуляционными стратегиями. Так, детские режимы связаны с такими эмоциями, как стыд, гнев и грусть. Для режимов Критика (Родителя) характерны саморефлексивные эмоции — чрезмерное чувство вины, стыд и разочарование в себе. Здоровым режимам свойственны счастье и ощущение себя любимым. К связанным с режимами дизрегуляционным стратегиям относят самобичевание и обвинение других (режимы Уязвимого и Сердитого Ребёнка), изоляцию и обесценивание других (режимы Отстранённого Защитника и Гиперкомпенсатора) или самонаказание (режимы Критика/Родителя).

Под регуляцией эмоций понимается ряд осознанных и неосознанных стратегий, направленных на регуляцию возникновения, интенсивности, продолжительности и качества эмоций [8]. Регуляция эмоций включает в себя не только подавление негативных эмоций, но также осознание и принятие положительных и отрицательных эмоций в конкретном контексте [9]. Согласно процессуальной модели Гросса [модели эмоциональной регуляции, отображающей спектр стратегий регуляции эмоций на временном континууме — прим. переводчика], дизрегуляция эмоций может возникать, когда пациент не использует релевантную стратегию регуляции. В рамках данной модели принято рассматривать пять регуляторных процессов, которые могут быть эффективны на разных стадиях эмоционального переживания: выбор ситуации, изменение ситуации, распределение внимания, когнитивная переоценка и изменение реакции. Исследования последних 20 лет, использующие модель Гросса на здоровых популяциях, показали, что когнитивная переоценка положительно коррелирует с хорошим самочувствием и отрицательно — с симптомами психопатологии [8, 9, 10], тогда как стратегия подавления (связанная с реакцией) положительно коррелирует с депрессивными симптомами и отрицательно — с удовлетворенностью межличностными отношениями [12, 13]. Другая теория — эмпирически-динамическая модель регуляции эмоций (ЭДЭР), разработанная Грекуччи с соавт. [14] — предполагает, что и без стратегий регуляции эмоции не обязательно дизрегулированы. В рамках данной модели принято считать, что дизрегуляция возникает в результате сочетания эмоций и вторичных защитных копинг-механизмов или ситуативной тревоги. Модель ЭДЭР основана на данных аффективной нейробиологии и современной психодинамической психотерапии, и противостоит представленному в модели когнитивной регуляции предположению о том, что когнитивные оценки возникают до эмоциональных реакций. Согласно ЭДЭР, эмоции имеют нейробиологический приоритет над когнициями в отношении не только временной динамики, но и анатомических условий. Если в соответствии с моделью Гросса клиницист помогает клиенту развивать лучшие стратегии регуляции эмоций, то модель ЭДЭР требует от клинициста контроля дизрегулирующей тревоги или перестройки копинг-механизмов с целью помочь клиенту выразить глубинные скрытые эмоции. Существуют также другие походы к регуляции эмоций (например, теория оценки или конструкционизм), но все они сходятся в одном — широкий спектр психопатологических симптомов можно описать как сбой регуляции эмоций. В соответствии с подходом ЭДЭР, схема-терапия направлена на увеличение присутствия режима Здорового Взрослого путём устранения или ослабления влияния дисфункциональных копинг-режимов и режимов Критика (Родителя) с целью восстановления здорового аффективного ответа. Таким образом, концепции дизрегуляции эмоций и схема-терапевтических режимов пересекаются — дезадаптивные режимы представляют собой интенсивные состояния эмоциональной дизрегуляции, саморефлексивные диалоги и ответное копинг-поведение; кроме того, оба феномена направлены на управление субъективным опытом. Важно отметить, что, согласно теории схема-терапии, негативные эмоции вызываются неудовлетворенными потребностями — вся адаптивная в долгосрочной перспективе регуляция эмоций направлена на удовлетворение этих потребностей.

Когнитивная регуляция эмоций

Под когнитивной регуляцией эмоций понимается сознательный, когнитивный процесс совладания с эмоционально значимой информацией [15]. Когнитивная регуляция эмоций отличается от когнитивных копинг-стратегий: теория когнитивной регуляции эмоций рассматривает мышление и совершение действий как два разных процесса и, следовательно, отделяет когнитивные стратегии от поведенческих [16]. Опросник когнитивной регуляции эмоций (Cognitive Emotion Regulation Questionnaire, CERQ) предназначен исключительно для изучения когнитивных состояний индивида, пережившего угрожающее или стрессовое событие [17]. Всего в опросник включено 9 адаптивных и дезадаптивных стратегий когнитивной регуляции (самообвинение, обвинение других, руминация, катастрофизация, помещение в перспективу, положительная перефокусировка, позитивный пересмотр, перефокусировка на планирование и принятие). По данным мета-анализа [18], дезадаптивные стратегии сильнее связаны с симптомами психических расстройств, чем адаптивные, а расстройства настроения сильнее связаны со стратегиями регуляции эмоций, нежели другие расстройства. В исследовании опросника CERQ, проведенном Ван Виджк-Хербинк и др. [19] при помощи метода главных компонент в выборке пациентов с расстройствами личности были выявлены три объекта высшего порядка: адаптивный копинг, дезадаптивный копинг и внешняя атрибуция. Нам не известно ни одно исследование, где изучались бы связи между стратегиями когнитивной регуляции эмоций, измеряемыми при помощи CERQ, и режимами схема-терапии. Исходя из результатов Ван Виджк-Хербинк и др., шкалы дезадаптивной регуляции эмоций CERQ будут связаны с дезадаптивными режимами, шкалы адаптивной регуляции эмоций CERQ — с адаптивными режимами, тогда как внешняя атрибуция — с экстернализирующими режимами (Сердитый/Разъяренный Ребёнок, Карающий Критик и Агрессор).

Концепция регуляции эмоций в основе DERS (шкалы сложностей в регуляции эмоций)

Разработка DERS [9] велась на основе следующей модели: регуляция эмоций включает в себя четыре основных аспекта:

1. осознание и понимание эмоций,
2. принятие эмоций,
3. способность контролировать импульсивное поведение и вести себя в соответствии с желаемым результатом при переживании негативных эмоций, и 
4. способность ситуативно и гибко использовать релевантные стратегии эмоциональной регуляции для модерации эмоциональных реакций в соответствии с целями индивида и требованиями ситуации.

Данная модель гораздо шире классической концепции регуляции эмоций Гросса. Она была создана для оценки способности к регуляции эмоций на уровне черт характера в клиническом контексте. Чем больше баллов испытуемый набирает по этой шкале, тем сильнее у него проявляется дизрегуляция или дисфункциональность. Согласно исследованиям, использование дезадаптивных стратегий регуляции эмоций и общая дизрегуляция эмоций при различных психопатологиях (измеряемые в том числе с помощью DERS) значительно снижаются после психотерапевтического лечения [20]. Наша гипотеза состоит в том, что шкала DERS будет положительно коррелировать с дезадаптивными режимами схема-терапии и негативно — с адаптивными режимами.

Майндфулнесс как форма регуляции эмоций

Майндфулнесс — это безоценочное, сфокусированное на настоящем состояние сознания, при котором человек принимает мысли, ощущения и чувства и целенаправленно обращает на них внимание [21]. Недостаток принятия как стратегии эмоциональной регуляции наблюдается при ряде психиатрических расстройств, например, при генерализованном тревожном расстройстве [22], паническом расстройстве [23], героиновой зависимости [24] и пограничном расстройстве личности [25]. Подавление и избегание — дезадаптивные реакции и факторы риска развития дистресса, характерные при депрессии и тревожных расстройствах — могут приводить к дезадаптивному поведению, например, употреблению наркотических веществ [26, 27]. Уровень организации личности и погранично-депрессивные симптомы, среди прочего, опосредуются руминациями [28]. Исследования показали, что ранние дезадаптивные схемы отрицательно коррелируют с майндфулнесс и самосостраданием [29]. В рамках другого исследования [30] было выявлено, что у проходящих стационарное лечение от наркотической зависимости взрослых мужчин майндфулнесс-как-черта значительно отрицательно коррелирует с ранними дезадаптивными схемами. Низкие уровни майндфулнесс и самосострадания опосредуют связь между ранними дезадаптивными схемами и психологическим дистрессом. Влияние ранних дезадаптивных схем на поведение, в свою очередь, опосредуется схема-режимами [31]. Исходя из этого можно предположить, что активация режимов связана с уровнем осознанностии самосострадания. В частности, режим Здорового Взрослого будет положительно коррелировать с майндфулнесс, тогда как дисфункциональные режимы — негативно.

Роль самосострадания в эмоциональной регуляции

Согласно концепции Нефф [32], самосострадание включает в себя три элемента:

• а) отношение к себе с мягкостью и принятием, а не критично и уничижительно (т.е. доброта к себе vs самоосуждение);
• б) признание несовершенства и неудач как общего человеческого, а не уникального опыта отдельного человека (т.е. общечеловечность vs изоляция);
• в) нахождение баланса между не-осуждением и подавлением эмоций вместо пессимистической виктимизации себя (т.е. осознанность vs сверхидентификация).

Самосострадание способствует адаптивному управлению эмоциями и отказу от негативных, карающих мыслей. Кроме того, самосострадание создаёт эмоциональную дистанцию между самим человеком и стрессовым событием, позволяет увидеть негативное событие и контекст более реалистично — что является общей чертой майндфулнесс и самосострадания. Для режимов Карающего и Требовательного Критика характерны сверхидентификация и изолирующее самоосуждение. Наша гипотеза состоит в том, что доброта к себе, общечеловечность и майндфулнесс будут положительно коррелировать с режимом Здорового Взрослого, тогда как осуждение себя, изоляция и сверхидентификация — с режимами Карающего и Требовательного Критика (и наоборот).

Роль самосострадания в эмоциональной регуляции

Согласно концепции Нефф [32], самосострадание включает в себя три элемента:

• а) отношение к себе с мягкостью и принятием, а не критично и уничижительно (т.е. доброта к себе vs самоосуждение);
• б) признание несовершенства и неудач как общего человеческого, а не уникального опыта отдельного человека (т.е. общечеловечность vs изоляция);
• в) нахождение баланса между не-осуждением и подавлением эмоций вместо пессимистической виктимизации себя (т.е. осознанность vs сверхидентификация).

Самосострадание способствует адаптивному управлению эмоциями и отказу от негативных, карающих мыслей. Кроме того, самосострадание создаёт эмоциональную дистанцию между самим человеком и стрессовым событием, позволяет увидеть негативное событие и контекст более реалистично — что является общей чертой майндфулнесс и самосострадания. Для режимов Карающего и Требовательного Критика характерны сверхидентификация и изолирующее самоосуждение. Наша гипотеза состоит в том, что доброта к себе, общечеловечность и майндфулнесс будут положительно коррелировать с режимом Здорового Взрослого, тогда как осуждение себя, изоляция и сверхидентификация — с режимами Карающего и Требовательного Критика (и наоборот).

В качестве испытуемых были отобраны люди, прошедшие как минимум четырёхнедельный курс психотерапии на кафедре психиатрии и психотерапии в университете Земмельвейса в период с 2017 по 2019. Были проанализированы данные 262 испытуемых, у которых были диагностированы расстройства личности. Среди них было 180 женщин (68,4%) и 83 мужчины (31,6%). Средний возраст испытуемый составил 36,6 года (стандартное отклонение = 12,6; диапазон = 18−72). 0,8% испытуемых отучились 6 классов (начальная ступень образования), 19,4% не окончили школу, 27,8% окончили только школу, 6,5% бросили обучение в колледже, 8,7% получили профессиональное образование, 14,1% на момент исследования обучались в университете, 4,6% отчислились из университета, 16,7% имели высшее образование; у 1,5% испытуемых данные об образовании отсутствовали. По клиническому диагнозу распределение участников было следующим: 30,99% — пограничное РЛ, 25,82% — депрессивное РЛ, 24,4% — избегающее РЛ, 17,84% — обсессивно-компульсивное РЛ, 17,31% — зависимое РЛ, 15,96% — параноидное РЛ, 12,67% — истероидное РЛ, 13,14% — пассивно-агрессивное РЛ, 9,86% — нарциссическое РЛ, 2,8% — шизотипическое РЛ. У 19% участников отсутствовали данные о прохождении структурированного клинического диагностического интервью SCID-II. Все испытуемые получили информацию об исследовании и подписали информированное согласие на участие. Анонимность испытуемых была сохранена. Испытуемые проходили диагностические интервью SCID-II и заполняли опросники в режиме онлайн. Протокол исследования был одобрен Региональным и Институциональным комитетом по науке и исследовательской этике Университета Земмельвейса.

Опросник режимов Янга (YSI)

Опросник режимов Янга, состоящий из 124 утверждений [5], был разработан для выявления 14 схема-режимов. Использованная модель включает в себя пять детских режимов, пять дисфункциональных копинг-режимов, два дисфункциональных режима Критика (Родителя) и адаптивный режим Здорового Взрослого. Коэффициенты α Кронбаха для суб-шкал режимов в настоящем исследовании варьировались от (.62) до (.92). Ответы испытуемых оценивались по 6-балльной шкале Ликерта. В нашем исследовании была использована венгерская адаптация YSI [36].

Методики оценки стратегий эмоциональной регуляции

1. Опросник когнитивной регуляции эмоций (Cognitive Emotion Regulation Questionnaire, CERQ) состоит из 36 утверждений и позволяет оценить когнитивные стратегии регуляции эмоций, которые человек использует после столкновения с негативным событием или жизненной ситуацией. Всего в опросник включено 9 стратегий когнитивной регуляции (самообвинение, обвинение других, руминация, катастрофизация, помещение в перспективу, положительная перефокусировка, позитивный пересмотр, перефокусировка на планирование и принятие). Коэффициенты α Кронбаха для подшкал в данном исследовании варьировались от (.59) до (.86). Для оценки ответов испытуемых использовалась 5-балльная шкала Ликерта (от 1 — «почти никогда» до 5 -«почти всегда»). В нашем исследовании была использована венгерская адаптация CERQ [38].

2. Чтобы оценить степень трудностей с регулированием эмоций, мы использовали венгерскую адаптацию [39] шкалы сложностей в регуляции эмоций DERS [9]. 36 утверждений DERS разделены на 6 групп:

• (1) непринятие эмоциональных реакций,
• (2) трудности с целенаправленным поведением,
• (3) трудности с контролем импульсов,
• (4) недостаточный уровень осознания эмоций,
• (5) слабость стратегий эмоциональной регуляции,
• (6) недостаточная эмоциональная ясность.

Коэффициенты α Кронбаха для суб-шкал в данном исследовании варьировались от (.55) до (.88). В опроснике DERS использовалась 5-балльная шкала Ликерта.

3. Шкала самосострадания (SCS), разработанная доктором Кристин Нефф [40], используется для оценки самосострадания, т. е. сострадания, обращенного внутрь себя и определяющего, как мы относимся к себе, когда переживаем неудачу, чувствуем себя неправильными или страдаем [41]. SCS состоит из 26 пунктов и включает три суб-шкалы: доброта к себе vs осуждение себя, общечеловечность vs изоляция, осознанность vs сверхидентификация. Ответы оцениваются по 5-балльной шкале Ликерта. Коэффициенты α Кронбаха для суб-шкал в данном исследовании варьировались от (.50) до (.86). В настоящем исследовании была использована венгерская адаптация SCS [42].

4. Пятифакторный опросник осознанности (FFMQ) состоит из 39 утверждений и используется для оценки 5 основных аспектов майндфулнесс — наблюдения, описания, осознанных действий, безоценочности к внутреннему опыту и нереагирования — по 5-балльной шкале Ликерта [43]. Коэффициенты α Кронбаха для подшкал в данном исследовании варьировались от (.71) до (.91). В данном исследовании была использована венгерская адаптация FFMQ [44].

Статистический анализ

Для изучения многомерных взаимосвязей между режимами и стратегиями эмоциональной регуляции мы использовали канонический корреляционный анализ (ККА). ККА — это многомерный анализ «межсетевой корреляции», позволяющий выявить латентные канонические пары ковариаций, которые представляют собой наиболее линейную связь между двумя наборами переменных [45]. Был проведён канонический корреляционный анализ девяти суб-шкал опросника когнитивной регуляции эмоций (CERQ), шести суб-шкал шкалы сложностей в регуляции эмоций (DERS), пяти суб-шкал пятифакторного опросника осознанности (FFMQ) и шести суб-шкал шкалы самосострадания (SCS) в качестве независимых переменных и каждого из режимов SMI в качестве зависимых переменных. Данное исследование является кросс-секционным, поэтому мы не предполагаем наличия причинно-следственной связи между наборами переменных — следовательно, переменные обозначены как независимые и зависимые только с точки зрения статистики) [45]. ККА позволяет совместно исследовать наборы переменных эмоциональной регуляции и схема-терапевтических режимов и выявить корреляцию как между переменными разных наборов, так и внутри одного набора. Учитывая нашу гипотезу — мы предположили, что каждая переменная эмоциональной регуляции может коррелировать с несколькими переменными режимов и наоборот — ККА является оптимальным для анализа собранных данных. Мы использовали код Шерри и Хенсона [46], написанный для SPSS (2005), и интерпретировали данные в соответствии с их рекомендациями.

Средние значения, стандартные отклонения и интеркорреляции для интересующих нас переменных представлены в Дополнительном файле 1 (см. Дополнительный файл 1).

Для анализа многомерной взаимосвязи между стратегиями эмоциональной регуляции и режимами был проведен канонический корреляционной анализ (ККА). В качестве независимых переменных были использованы субшкалы CERQ (9 шт.), DERS (6 шт.), FFMQ (5 шт.) и SCS (6 шт.), в качестве зависимых — 14 режимов из SMI. В результате анализа было получено 14 пар канонических ковариаций. Пар канонических ковариаций при ККА столько, сколько переменных в меньшем из наборов — в нашем случае в ряде режимов SMI. Первые две пары канонических ковариаций дали интерпретируемый эффект квадратичной канонической корреляции (Rc2) 74,7% (собственное значение = 2,96) и 55,8% (собственное значение = 1,26) соответственно. Квадрат канонической корреляции (Rc2) представляет собой долю дисперсии случайной величины, разделяемую парой ковариаций. Поскольку пара ковариаций представляет собой наблюдаемый режим и переменные эмоциональной регуляции, Rc2 показывает величину общей дисперсии между наборами переменных. Последующие пары ковариаций (n = 12) были исключены из интерпретации, потому что объясняли менее 6% максимальной общей дисперсии между двумя наборами анализируемых переменных.

В совокупности полная модель со всеми ковариациями была статистически значимой при использовании критерия Уилкса Λ = .01, F (364,2804.4) = 3.5, p < .001. Поскольку Λ Уилкса представляет собой дисперсию, не объяснённую данной моделью, «1 — Λ» отражает празмер эффекта модели в метрике r2 (Хенсон, 2006).

В Таблице 2 представлены структурные коэффициенты для пар канонических ковариаций 1 и 2. Для каждой переменной в обеих парах ковариаций также приведены квадратичные структурные коэффициенты и коммунальности (h2) для каждой переменной в обеих парах ковариаций. Структурный коэффициент (rs) — это двумерная корреляция между наблюдаемой переменной и ковариацией, в нашем случае — между переменной опросника режимов и показателем канонической ковариации для её набора — ковариации режима. Интерпретация пар ковариаций основана на структурных коэффициентах. Квадратные структурные канонические коэффициенты показывают, какую долю дисперсии наблюдаемая переменная линейно разделяет с ковариациями, полученными из набора наблюдаемых переменных.

Первая пара канонических ковариаций — «Адаптивность-Дезадаптивность» — является «биполярной», то есть включает как положительные, так и отрицательные структурные коэффициенты. Для коэффициентов этой ковариации положительными переменными в первую очередь оказались режимы Уязвимого Ребёнка, Послушного Капитулянта, Отстранённого Защитника, Карающего Критика, и во вторую — режимы Импульсивного, Сердитого, Недисциплинированного и Разъяренного Ребёнка, Самовозвеличивателя, Агрессора и Требовательного Критика. Режимы Счастливого ребёнка и Здорового Взрослого обратны по сравнению с остальными — что подтверждают квадратные структурные коэффициенты. Набор переменных эмоциональной регуляции в этой паре канонических ковариаций также является биполярным — имеет положительные и отрицательные структурные коэффициенты. Положительными переменными стали слабость стратегий эмоциональной регуляции («стратегии», DERS), осуждение себя (SCS), изоляция (SCS), трудности с целенаправленным поведением («цели», DERS), трудности с контролем импульсов («импульсивность», DERS), недостаточная эмоциональная ясность («ясность», DERS), сверхидентификация (SCS), непринятие эмоциональных реакций («непринятие», DERS), обвинение себя (CERQ), катастрофизация (CERQ), недостаточное осознание эмоций («осознание», DERS), руминации (CERQ), от наибольших к меньшим коэффициентам. Отрицательными переменными стали осознанные действия (FFMQ), безоценочность (FFMQ), доброта к себе (SCS), описание опыта (FFMQ), осознанность (SCS), положительная перефокусировка (CERQ), позитивный пересмотр (CERQ), планирование (CERQ), общечеловечность (SCS) и помещение в перспективу (CERQ), от наибольших к меньшим коэффициентам. Таким образом, адаптивные режимы Здорового Взрослого и Счастливого Ребёнка, а также адаптивные навыки эмоциональной регуляции имеют отрицательную связь для обеих сторон ковариационной пары, тогда как дисфункциональные режимы и дезадаптивные навыки — положительную.

Вторая пара канонических ковариаций, названная «Экстернализацией», ортогональна первой паре (не связана с ней). Для данной пары положительный коэффициент имеют режимы Разъярённого ребёнка, Импульсивного ребёнка, Сердитого ребёнка, Недисциплинированного ребёнка, Самовозвеличивателя и Агрессора. Набор переменных эмоциональной регуляции является биполярным, и включает как отрицательные, так и положительные структурные коэффициенты. Положительные коэффициенты имеют переменные обвинения других (CERQ), «импульсивность» (DERS), сверхидентификация (SCS), «цели» (DERS), доброта к себе (SCS), от наибольших к меньшим. Отрицательные переменные в данном случае — обвинение себя (CERQ) и осуждение себя (SCS). В группе режимов второй пары ковариаций положительный коэффициент имели детские режимы, связанные с гневом, яростью, недисциплинированностью и импульсивностью, а также режимы гиперкомпенсации. В группе стратегий эмоциональной регуляции второй пары ковариаций оказалась склонность обвинять других при низком уровне самообвинения, а также сверхидентификация с чувствами, импульсивность и трудности с целенаправленным поведением.

Для измерения внутренней согласованности суб-шкал всех опросников были рассчитаны коэффициенты α Кронбаха. Их значения находятся в диапазоне от 0,50 (суб-шкала «Осуждение себя» SCS) до 0,92 (суб-шкала «Уязвимый ребёнок» YSI). Для 34 из 40 суб-шкал коэффициент α Кронбаха превышает 0,7 — это приемлемый уровень внутренней согласованности. Ниже приводятся шкалы, коэффициент α Кронбаха которых меньше 0,7: «Принятие» (.59) в CERQ, «Трудности с целенаправленным поведением» (.56) в DERS, «Осуждение себя» (.50) в SCS, «Сверхидентификация» (.66) в SCS, «Осознанность» (.66) в SCS, а также «Послушный капитулянт» (.69) в YSI.

В данном исследовании мы изучали многомерные закономерности взаимосвязей схема-терапевтических режимов и стратегий эмоциональной регуляции при расстройствах личности. Полученные результаты подтвердили общую гипотезу о корреляции режимов и стратегий эмоциональной регуляции.

Первая частная гипотеза настоящего исследования заключалась в том, что Пара 1 канонических ковариаций будет включать большинство взаимосвязей в рамках общей модели патологии личности. Это предположение подтвердилось. Мы также решили, что последующие пары канонических ковариаций будут либо представлять собой специфические взаимосвязи по осям адаптивности-дезадаптивности или интернализации-экстернализации, либо иметь более специфическую пару ковариаций, представляющую компульсивность — данная идея была подтверждена частично. Пара 1 канонических ковариаций содержит переменные, отражающие адаптивность и дезадаптивность, а также общую патологичность с переменными экстернализации и интернализации. Пара 2 канонических ковариаций представляет собой экстернализацию как общую личностную патологию. Наконец, независимая переменная компульсивности в наших результатах не фигурирует.

Вторая гипотеза, согласно которой адаптивные режимы будут положительно коррелировать с другими адаптивными режимами и адаптивными стратегиями эмоциональной регуляции и отрицательно — с дисфункциональными режимами и дезадаптивными стратегиями, также подтвердилась. Более того, результаты также поддерживают гипотезу о том, что дисфункциональные режимы положительно коррелируют с дезадаптивными стратегиями эмоциональной регуляции.

Были выявлены две интерпретируемые пары канонических ковариаций; они позволяют глубже понять латентные переменные, на основе которых ортогонально делятся режимы и шкалы эмоциональной регуляции в смешанной выборке расстройств личности. Данные пары представляют собой две основные психопатологические структуры высшего порядка. Первая пара канонических ковариаций представляет латентную переменную общей патологии личности с акцентом на интернализации вместо экстернализации, а также характеристики адаптивности и дезадаптивности. Данную пару мы назвали «Адаптивность-Дезадаптивность». Вторая пара канонических ковариаций, которую мы назвали «Экстернализация», представляет собой определенный тип личности. Первая латентная переменная — общая патология личности — отражает общую дисперсию трансдиагностических режимов [47] и параметры эмоциональной (диз)регуляции, общие для всех расстройств личности [20, 48]. Общая патология личности — «фактор g или p» — неоднократно обнаруживалась в ходе анализа многих психопатологий в смешанной выборке пациентов с психическими расстройствами [49−51] и в выборках пациентов с расстройствами личности [52−54]. Некоторые исследователи предполагают, что нейротизм — склонность к переживанию негативных эмоций, наиболее сильно связанная с интернализацией и экстернализацией — пересекается с «фактором p» [51]. «Фактор p» был описан в двух работах, посвященных изучению иерархической структуры концепций схем. Бах и др. [55] в ходе анализа иерархической структуры ранних дезадаптивных схем выявили однокомпонентную модель общей дезадаптивности. Джейкобс и др. [35] сформулировали одномерное решение для факторного анализа схема-терапевтических режимов и назвали его «общей патологией личности», причем все дисфункциональные режимы положительно коррелировали с данной моделью, тогда как два адаптивных режима — отрицательно. Этот результат схож с парой «Адаптивность-Дезадаптивность» в той ее части, которая касется режимов. На втором уровне иерархической структуры режимов Джейкобс и др. обнаружили два фактора — интернализацию и экстернализацию, причем фактор экстернализации определялся режимами Импульсивного Ребёнка, Разъярённого Ребёнка, Самовозвеличивателя и Агрессора; к похожим выводам мы пришли и в рамках нашего исследования при анализе второй ковариационной пары («Экстернализации»).

Согласно нашей второй гипотезе, режимы Здорового Взрослого, Счастливого ребёнка и адаптивные стратегии эмоциональной регуляции коррелируют положительно; с ними отрицательно коррелируют дисфункциональные режимы и дезадаптивные стратегии эмоциональной регуляции. Основная цель схема-терапии — помочь пациентам распознать, валидизировать и выразить свои базовые эмоциональные потребности, а также найти адаптивные способы их удовлетворения. Согласно теории схема-терапии, в режиме Здорового Взрослого человек может выполнять перечисленные выше задачи, взаимодействуя со своими эмоциями, решая проблемы и устанавливая здоровые отношения с другими. При этом человек осознает свои потребности, возможности и ограничения и ведёт себя в соответствии с собственными ценностями, целями и нуждами. Чем чаще индивид действует из режима Здорового Взрослого, тем чаще он переходит в режим Счастливого ребёнка и удовлетворяет свои базовые эмоциональные потребности — результатом становятся радость, веселье, спонтанность, игривость [19]. Стратегии регуляции эмоций, положительно коррелирующие с режимами Здорового Взрослого и Счастливого ребёнка в первой паре канонических ковариаций, могут привести к более глубокому пониманию взаимосвязей между адаптивными режимами и эмоциональной регуляцией.

Исходя из полученных данных можно с уверенностью сказать, что адаптивные режимы тесно связаны с осознанным поведением (FFMQ — осознанные действия), безоценочным отношением к внутреннему опыту, т. е. отказом от осуждения своих чувств и мыслей (FFMQ — безоценочность), способностью заботиться о себе и относиться к себе с пониманием (SCS — доброта к себе), умением назвать свои переживания (FFMQ — описание), навыком осознания и спокойного безоценочного принятия болезненного опыта (SCS — осознанность), способностью переключиться с мыслей об угрожающих или вызывающих стресс событий на позитивные, приятные и счастливые мысли (CERQ — положительная перефокусировка), умением придать неблагоприятным событиям позитивный смысл и увидеть в них точку личностного роста (CERQ — позитивный пересмотр), способностью переключиться на то, что делать и как справиться с пережитым (CERQ — планирование), умением напомнить себе, что страдание — часть человеческой природы и что человек не изолирован от других, даже несмотря на свои отрицательные черты (SCS — общечеловечность) [57], а также способностью сравнивать негативное событие с другими и видеть всю картину (CERQ — помещение в перспективу) [58]. В схема-терапевтическом сообществе предпринимаются активные попытки интегрировать в работу техники майндфулнесс, чтобы помочь клиентам чаще находиться в режиме Здорового Взрослого [59−61], сочувствовать самим себе [62] и регулировать эмоции [19, 63]. На основании полученных данных можно утверждать, что эти феномены тесно связаны между собой.

Данное сочетание адаптивных режимов, майндфулнесс, адаптивного самосострадания и адаптивных когнитивных стратегий эмоциональной регуляции обратно пропорциональны общей патологии личности из первой пары канонических ковариаций. Таким образом, можно предположить, что терапевтические вмешательства, способствующие развитию адаптивных режимов и стратегий эмоциональной регуляции, могут привести к изменению общей патологии личности. Схема-терапия показывает многообещающие результаты при работе с широким спектром расстройств личности [64].

Дезадаптивная сторона первой пары ковариаций представляет общую патологию личности (или «p-фактор») с экстернализирующей и интернализирующей патологиями, которые являются признаком широкой предрасположенности к психопатологии. Эти данные согласуются с представлениями о иерархических моделях психопатологии. Так, Крюгер и Маркон провели мета-анализ опубликованных исследований многомерных моделей коморбидности психических расстройств, согласно используемой DSM дихотомической классификации. Учёные обнаружили, что показатель мета-аналитической корреляции между интернализирующими и экстернализирующими факторами составляет примерно .50 [65]. Дезадаптивную сторону первой пары ковариаций можно трактовать как базовый трансдиагностический конструкт, отвечающий за экстернализирующую, интернализирующую и смешанную патологии личности.

Согласно схема-терапевтической теории режимов, если потребности человека не удовлетворяются, он будет резко переключаться между диссоциированными состояниями (дисфункциональными режимами). К состояниям/режимам, связанным с процессом интернализации, можно отнести внутренние диалоги с темой требования или самонаказания (Карающего и Требовательного Критиков), болезненные негативные эмоции, причиной которых являются неудовлетворенные потребности — страх, стыд, вина, печаль, покинутость (Уязвимый Ребёнок), избегающие копинговые стратегии покорного подчинения (Послушный Капитулянт) (покорность) и деперсонализации (Отстранённый Защитник). К экстернализирующим режимам относятся вызванные неудовлетворёнными потребностями Импульсивный / Недисциплинированный / Сердитый / Разъяренный Ребёнок, а также гиперкомпенсаторные режимы Самовозвеличивателя и Агрессора. Такое концептуальное разделение режимов было частично эмпирически подтверждено в исследовании Якобса и др. [35].

Дезадаптивные стратегии регуляции эмоций, входящие в первую пару канонических переменных, мы разделили на преимущественно интернализирующие и более общие. К преимущественно интернализирующим стратегиям эмоциональной регуляции относятся жесткая самокритика (SCS — осуждение себя), самобичевание (CERQ — обвинение себя), непринятие своих реакций в ответ на дистресс (DERS — непринятие), а также стойкое ощущение изолированности (SCS — изоляция), катастрофизация (CERQ — катастрофизация) и руминации (CERQ — руминации, Джерманн и др., 2008). Более общие стратегии эмоциональной регуляции могут лежать в основе как экстернализирующей, так и интернализирующей патологий. К ним мы отнесли: убеждённость в том, что в расстроенном состоянии мало что можно сделать для регуляции эмоций (DERS — «стратегия»), сложности с целеориентированным поведением, то есть трудности с концентрацией и выполнением задач при переживании негативных эмоций (DERS — «цели»), сложности с сохранением контроля над своим поведением при переживании негативных эмоций (DERS — «импульсивность»), степень осознания (и ясности) испытываемых эмоций и четкого понимания причины своих реакций (DERS — «ясность»); неосознанность своих эмоций и невнимательность к эмоциональным реакциям (DERS — «осознанность»), сверхидентификация с мыслями и чувствами, из-за которой человека захватывает и поглощает негативная реактивность (SCS — «сверхидентификация») [57].

Ряд проведённых мета-аналитических исследований показывает, что трудности в эмоциональной регуляции, отсутствие адаптивных стратегий регуляции эмоций, а также недостаток самосострадания являются трансдиагностическими факторами психопатологии [13, 20, 66]. Паттерн многомерных связей между схема-терапевтическими режимами и стратегиями эмоциональной регуляции может отражать латентный профиль общей патологии личности — это, в свою очередь, может объяснить высокую степень коморбидности расстройств личности и других категорий психических расстройств. С общим профилем патологии личности и его аспектами работают не только в схема-терапии, но и в других доказательных методах лечения — диалектико-поведенческой терапии, терапии на основе ментализации и терапии, сфокусированной на переносе.

Вторая пара канонических ковариаций, названная «Экстернализацией», представляет собой латентную переменную, которая может отражать базовый риск развития нескольких расстройств экстернализационного спектра. Этот паттерн многомерных связей между схема-терапевтическими режимами и стратегиями эмоциональной регуляции может углубить наше понимание экстренализирующей патологии личности. Он содержит корреляции между режимами Импульсивного Ребёнка, Разъяренного Ребёнка, Сердитого Ребёнка и Недисциплинированного Ребёнка, а также режимами Гиперкомпенсатора, Самовозвеличивателя и Агрессора. Перечисленные выше детские режимы представляют собой экстернализированные эмоциональные реакции на неудовлетворённые потребности. Режим Самовозвеличивателя включает в себя состояния доминирования, превосходства и высокомерия; режим Агрессора — использование угроз и агрессии для запугивания других или защиты от воспринимаемых угроз.

Стратегии эмоциональной регуляции, относящиеся ко второй паре ковариаций, можно разделить на три группы: деструктивные последствия негативных эмоций, обвинение других и дезадаптивная форма доброго отношения к самому себе. С экстернализирующими схема-терапевтическими режимами положительно коррелируют сложности с целенаправленным поведением (DERS — «цели») и трудности с контролем импульсов (DERS — «импульсивность») при переживании негативных эмоций, а также сверхидентификация с мыслями и чувствами, из-за которой человека захватывает и поглощает негативная реактивность (SCS — «сверх-идентификация»). Эти элементы экстернализационного профиля личности в сочетании с режимами Импульсивного, Разъяренного, Сердитого и Недисциплинированного Ребёнка подчеркивают, что деструктивные негативные эмоции соответствуют реактивному экстернализационному подтипу — для этого подтипа свойственна спонтанная потеря контроля, возникающая практически неосознанно и приводящая к импульсивной, аффективной или враждебной агрессии. Полученный нами экстернализационный профиль не соответствует профилю проактивно агрессивных экстернализаторов, для которых характерна проактивная, преднамеренная, хищническая или инструментальная агрессия [67].

Обвинение других (CERQ) оказалось наиболее сильно связано с переменной эмоциональной регуляции во второй паре ковариаций. Оно также положительно коррелировало с экстернализирующими схема-терапевтическими режимами — эта связь крайне характерна для пары канонических ковариаций «Экстернализация». Это согласуется с полученными ранее данными о том, что обвинение других является атрибутивным стилем при экстернализации [68]. Положительная корреляция обвинения других и режимов Сердитого/Разъяренного Ребёнка может представлять одну из форм гнева с обвинением других. Схожие результаты были получены и в других исследованиях: так, обвинение других (CERQ) положительно коррелировало с переживанием и выражением гнева и было обратно пропорционально одной из форм адаптивного контроля гнева у студентов колледжа [70]. Обвинение других также положительно коррелирует с режимами Самовозвеличивателя и Агрессора. Эти результаты соответствуют полученным ранее данным о том, что обвинение других одинаково сильно коррелирует с агрессией в отношениях у мужчин и женщин [71], а также явно и устойчиво связано с рецидивами преступлений среди заключённых исправительных учреждений [72].

Обвинение самого себя (CERQ) и оценочность (SCS) отрицательно коррелируют с экстернализирующими схема-терапевтическими режимами, тогда как доброта к себе (SCS) — положительно. У индивидов, сталкивающихся с самовозвеличиванием и нарушениями самоконтроля при переживании негативных эмоций, такая триада низкого уровня оценочности, низкого уровня самообвинений и высокого уровня доброты к себе может приводить к снижению способности отслеживать социальные последствия своего поведения и склонности переживать саморефлексивные эмоции (стыд, вину и др.), как и использования их в качестве инструмента для самоограничения [73] с целью предотвращения трансгрессивного поведения. Одним из элементов функционирования личности в альтернативной модели личностных расстройств DSM-5 является самонаправленность — способность к продуктивной саморефлексии и использованию конструктивных и просоциальных внутренних стандартов поведения [74]. Появление описанной выше триады в ковариационной паре «Экстернализация» в изученной выборке пациентов с расстройствами личности может представлять собой дисфункциональный вариант самонаправленности. В схема-терапии работа направлена на развитие у пациента режима Здорового Взрослого, который не только признаёт, валидирует и принимает базовые неудовлетворённые потребности Уязвимого Ребёнка, но и устанавливает границы для Разъяренного / Сердитого и Импульсивного / Недисциплинированного Ребёнка, а также регулирует дезадаптивные копинговые режимы в соответствии с принципами самодисциплины и реципрокности [75]. В паре ковариаций «Экстернализация» режим Здорового Взрослого не играет никакой роли. При отсутствии способности устанавливать границы триада, состоящая из кажущихся адаптивными доброты к себе, отсутствия оценочности и низкого уровня самообвинений может представлять собой менее адаптивный вариант системы самоконтроля.

При решении проблем, лежащих в основе данной ковариации, использование доброты к себе, безоценочности и принятия себя может быть контрпродуктивным. Например, терапевтические интервенции, основанные на майндфулнесс или самосострадании и направленные на проявление пациентом доброты к себе и на отказ от оценочности, могут снизить адаптивную функцию стыда и других оценочных психических процессов, позволяющих индивиду отслеживать долгосрочные социальные последствия своих действий. В схема-терапии эта проблема решается при помощи трёх интервенций: ограниченного родительства, эмпатической конфронтации и разрушения поведенческих стереотипов. Используя ограниченное родительство, терапевт в рамках терапевтических границ пытается компенсировать неудовлетворённые ранее потребности пациента — в частности, помогает пациенту установить собственные границы и научиться контролировать себя. Эмпатическая конфронтация состоит из двух этапов. Сперва терапевт обращается к ранним дезадаптивным схемам и дисфункциональному поведению в рамках какого-либо режима, сопереживает фрустрации пациента из-за вызывающей её неудовлетворённой потребности. Затем происходит конфронтация, когда специалист показывает, как можно изменить дезадаптивные реакции, чтобы пациент мог вести более здоровую жизнь. В схема-терапии также используются специфические техники, направленные на противостояние дезадаптивному копинг-поведению пациента, ограничение этого поведения и обучение пациента более адаптивным навыкам копинга [76]. Таким образом, пара ковариаций «Экстернализация» охватывает многие аспекты Агрессии — выделенного Крюгером и Саутом аспекта экстернализирующей патологии личности [77]. Интересно, что режим Отстраненного Защитника, связанный с употреблением психоактивных веществ, что свойственно при экстернализирующей патологии, не коррелирует ни с одной из пар канонических ковариаций.

Наша третья гипотеза, основанная на трудах Ван Виджк-Хербинк и др., была частично подтверждена полученными данными. Адаптивные шкалы CERQ коррелировали с ковариацией регуляции эмоций из первой ковариационной пары отрицательно, а дезадаптивные шкалы CERQ — коррелировали с ней положительно. С ковариацией регуляции эмоций из второй пары коррелировали две шкалы: самообвинение — отрицательно, и обвинение других — положительно. Субшкала «Принятие» не была связана ни с одной из переменных. Опираясь на данные Ван Виджк-Хербинк и др., мы предположили, что на основании шкал CERQ будут образованы три отдельные группы стратегий эмоциональной регуляции: дезадаптивные (катастрофизация, руминация и обвинение других), адаптивные (помещение в перспективу, положительная перефокусировка, позитивный пересмотр, перефокусировка на планирование и принятие) и внешняя атрибуция (склонность к положительной перефокусировке и обвинению других и отказ от обвинения самого себя). Однако, по сравнению с результатами Ван Виджк-Хербинк мы обнаружили, что субшкала «Принятие» CERQ не имела значимой корреляции ни с одной из переменных, а положительная перефокусировка не была связана с ковариацией эмоциональной регуляции второй ковариационной пары. Кроме того, согласно нашим результатам, обвинение других находится только во второй ковариационной паре. Также отметим, что в первой паре ковариаций к дезадаптивным стратегиям было отнесено обвинение себя. Таким образом, на основании результатов данного исследования, а также работ Ван Виджк-Хербинк и др. можно заключить, что низкий уровень самообвинений и высокий уровень обвинения других может являться важной составляющей экстернализирующей патологии личности.

Необходимо отметить ограничения настоящего исследования. В основном они обусловлены кросс-секционным характером данной работы. Схема-терапевтические режимы — это не личностные черты, а интенсивные эмоциональные состояния, которые резко сменяют друг друга в течение относительно короткого промежутка времени. Однако дизайн данного исследования позволяет предположить, что режимы — это черты характера, для которых свойственны специфические стратегии эмоциональной регуляции. Для изучения режимов, в котором испытуемые находятся в данный момент времени, и выявления связанных с ним стратегий эмоциональной регуляции более подходящим могло бы быть лонгитюдное исследование, например, метод выборки опыта [метод, где участники раз в определенный интервал времени фиксируют нужные параметры в дневнике — например, эмоции, мысли, поведение и т. д. — прим. перев.]. Второе ограничение связано с тем, что испытуемые самостоятельно заполняли опросники для оценки режимов и стратегий эмоциональной регуляции — это могло исказить полученные данные. Кроме того, испытуемые не практиковали медитацию — соответственно, для них утверждения FFMQ и SCS могли иметь другой смысл, нежели для тех, кто регулярно медитировал [56]. Последним ограничением является то, что 50 испытуемых не прошли диагностические интервью SCID II.

Использовав многомерный подход (ККА), мы выявили два независимых паттерна многомерных связей между дезадаптивными схема-терапевтическими режимами и стратегиями эмоциональной регуляции. Адаптивный/Дезадаптивный профиль патологии личности включает адаптивные и дезадаптивные режимы и стратегии эмоциональной регуляции — это подтверждает нашу гипотезу о том, что адаптивные режимы положительно коррелируют между собой, а также с адаптивными стратегиями эмоциональной регуляции, и отрицательно коррелируют с дезадаптивными режимами и стратегиями регуляции эмоций. Адаптивный/Дезадаптивный профиль представляет собой общую патологию личности, или «р-фактор», то есть является показателем сильной предрасположенности к психопатологии. Второй, независимый от первого профиль патологии личности — Экстернализация. Его можно интерпретировать как паттерн многомерных связей между режимами Импульсивного, Сердитого, Разъяренного, Недисциплинированного ребёнка, Самовозвеличивателя и Агрессора и тремя группами стратегий эмоциональной регуляции (деструктивными последствиями негативных эмоций, обвинением других и дезадаптивной формой добра к себе). Эти два профиля патологии личности могут углубить наше понимание корреляций между схема-терапевтическими режимами, стратегиями эмоциональной регуляции и измерениями уязвимости при расстройствах личности. Они также могут помочь психотерапевтам в составлении концептуализаций с целью подобрать наиболее подходящие интервенции.

1. Young JE, Klosko J, Weishaar ME. Schema Therapy: A practitioner’s guide. New York: Guilford; 2003.
2. Arntz A, Jacob G. Schema therapy in practice: An introductory guide to the schema mode approach: John Wiley & Sons; 2017.
3. Young JE. Schema-focused therapy for borderline personality disorder. In: Simos G, editor. Cognitive Behavior Therapy: A Guide for the Practicing Clinician. New York: Taylor & Francis Group; 2002. p. 201−27.
4. Lobbestael J, Van Vreeswijk MF, Arntz A. An empirical test of schema mode conceptualizations in personality disorders. Behav Res Ther. 2008;46(7):854−60. doi.org/10.1016/j.brat.2008.03.006.
5. Young JE, Arntz A, Atkinson T, Lobbestael J, Weishaar ME, van Vreeswijk MF, et al. The Schema Mode Inventory. New York: Schema Therapy Institute; 2007.
6. Yakin D, Gençöz T, Steenbergen L, Arntz A. An integrative perspective on the interplay between early maladaptive schemas and mental health: The role of self-compassion and emotion regulation. J Clin Psychol. 2019;75(6): 1098−113. doi.org/10.1002/jclp.22 755.
7. Dadomo H, Panzeri M, Caponcello D, Carmelita A, Grecucci A. Schema therapy for emotional dysregulation in personality disorders: a review. Curr Opin Psychiatry. 2017;31(1):43−9. doi.org/10.1097/YCO.380.
8. Gross JJ. Antecedent- and response-focused emotion regulation: Divergent consequences for experience, expression, and physiology. J Pers Soc Psychol. 1998;74:224−37. doi.org/10.1037/0022−3514.74.1.224.
9. Gratz KL, Roemer L. Multidimensional assessment of emotion regulation and dysregulation: development, factor structure, and initial validation of the difficulties in emotion regulation scale. J Psychopathol Behav Assess. 2004; 26:41−54. doi.org/10.1023/B:JOBA.7 455.08539.94.
10. Gross JJ, John OP. Individual differences in two emotion regulation processes: Implications for affect, relationships, and well-being. J Pers Soc Psychol. 2003;85:348−62. doi.org/10.1037/0022−3514.85.2.348.
11. Gross JJ. Handbook of Emotion Regulation. 2nd ed. New York, NY: Guilford; 2014.
12. Gross JJ, Levenson RW. Emotional suppression: physiology, self-report, and expressive behavior. J Pers Soc Psychol. 1993;64:970−86. doi.org/10.1037/0022−3514.64.6.970.
13. Aldao A, Nolen-Hoeksema S, Schweizer S. Emotion-regulation strategies across psychopathology: a meta-analytic review. Clin Psychol Rev. 2010;30:217−37. doi.org/10.1016/j.cpr.2009.11.004.
14. Grecucci A, Chiffi D, Di Marzio F, Job R, Frederickson J. Anxiety and its Regulation: Neural Mechanisms and Regulation Techniques According to the Experiential-Dynamic Approach. In: New Developments in Anxiety Disorders. Durbano, F: IntechOpen; 2016. doi.org/10.5772/65 374.
15. Thompson RA. Emotional regulation and emotional development. EducPsychol Rev. 1991;3:269−307. doi.org/10.1007/BF01319934.
16. Garnefski N, van den Kommer T, Kraaij V, Teerds J, Legerstee J, Onstein E. The relationship between cognitive emotion regulation strategies and emotional problems. Eur J Personal. 2002;16:403−20. doi.org/10.1002/per.458.
17. Garnefski N, Kraaij V, Spinhoven P. Negative life events, cognitive emotion regulation and depression. Personal Individ Differ. 2001;30:1311−27. doi.org/10.1016/S0191−8869(00)00113−6.
18. Aldao A, Dixon-Gordon KL. Broadening the scope of research on emotion regulation strategies and psychopathology. Cogn Behav Ther. 2014;43:22−33. doi.org/10.1080/16 506 073.2013.816 769.
19. Fassbinder E, Schweiger U, Martius D, Brand-de Wilde O, Arntz A. Emotion regulation in schema therapy and dialectical behavior therapy. Front Psychol. 2016;7:1373.
20. Sloan E, Hall K, Moulding R, Bryce S, Mildred H, Staiger PK. Emotion regulation as a transdiagnostic treatment construct across anxiety, depression, substance, eating and borderline personality disorders: A systematic review. Clin Psychol Rev. 2017;57:141−63. doi.org/10.1016/j.cpr.2017.09.002.
21. Kabat-Zinn J. Full catastrophe living: Using the wisdom of your body and mind to face stress, pain, and illness. New York: Delacorte; 1990.
22. McLaughlin KA, Mennin DS, Farach FJ. The contributory role of worry in emotion generation and dysregulation in generalized anxiety disorder. Behav Res Ther. 2007;45:1735−52 doi.org/10.1016/j.brat.2006.12.004.
23. Tull MT, Roemer L. Emotion regulation difficulties associated with the experience of uncued panic attacks: Evidence of experiential avoidance, emotional nonacceptance, and decreased emotional clarity. Behav Ther. 2007;38:378−91. doi.org/10.1016/j.beth.2006.10.006.
24. Tull MT, Schulzinger D, Schmidt NB, Zvolensky MJ, Lejeuz CW. Development and initial examination of a brief intervention for heightened anxiety sensitivity among heroin users. Behav Modif. 2007;31:220−42. doi.org/10.1177/145 445 506 297 020.
25. Gratz KL, Rosenthal MA, Tull MT, Lejuez CW. An experimental investigation of emotion dysregulation in borderline personality disorder. J Abnorm Psychol. 2006;115:850−5. doi.org/10.1037/0021−843X.115.4.850.
26. Carver CS, Scheier MF, Weintraub JK. Assessing coping strategies: A theoretically based approach. J Pers Soc Psychol. 1989;56:267−83. doi.org/10.1037/0022−3514.56.2.267.
27. Folkman S, Lazarus RS. An analysis of coping in a middle-aged community sample. J Health Soc Behav. 1980;21:219−39.
28. Kovács LN, Schmelovszky Á, Galambos A, Gy K. Rumination mediates the relationship between personality organization and symptoms of borderline personality disorder and depression. Personal Individ Differ. 2021;168.
29. Thimm JC. Relationships between Early Maladaptive Schemas, Mindfulness. Self-compassion, and Psychological distress. Int J Psychol Psychol Ther. 2017;17:1−15.
30. Shorey RC, Brasfield H, Anderson S, Stuart GL. The Relation between Trait Mindfulness and Early Maladaptive Schemas in Men Seeking Substance Use Treatment. Mindfulness. 2015;6:348−55. doi.org/10.1007/s12671−013−0268−9.
31. Wijk-Herbrink MF, Bernstein DP, Broers NJ, Roelofs J, Rijkeboer MM, Arntz A. Internalizing and Externalizing Behaviors Share a Common Predictor: the Effects of Early Maladaptive Schemas Are Mediated by Coping Responses and Schema Modes. J Abnorm Child Psychol. 2018;46:907−20. doi.org/10.1007/s10802−017−0386−2.
32. Neff KD. Self-compassion: An alternative conceptualization of a healthy attitude toward oneself. Self Identity. 2003;2:85−101. doi.org/10.1080/15 298 860 309 032.
33. Finlay-Jones AL, Rees CS, Kane RT. Self-compassion, emotion regulation and stress among Australian psychologists: Testing an emotion regulation model of self-compassion using structural equation modeling. PLoS One. 2015;10(7). doi.org/10.1371/journal.pone.133 481.
34. Czobor P, Bitter I, Volavka J. Relationship between the Brief Psychiatric Rating Scale and the Scale for the Assessment of Negative Symptoms: a study of their correlation and redundancy. Psychiatry Res. 1991;36(2):129−39.
35. Jacobs I, Lenz L, Wollny A, Horsch A. The higher-order structure of schema modes. J Personal Disord. 2020;34(3):348−76.
36. Szalai D. Pszichoaktív szerhasználók maladaptív sémái, elkerülő megküzdési stílusa és sémamódjai. In: MSC Thesis: Department of Behavioural Sciences, Faculty of Public Health, University of Debrecen; 2014. hdl.handle.net/2437/193 409.
37. Garnefski N, Rieffe C, Jellesma F, Terwogt M, Kraaij V. Cognitive behaviour regulation strategies and emotional problems in early adolescents: The development of an instrument. Eur Child Adolesc Psychiatry. 2006;16:1−9. doi.org/10.1007/s00787−006−0562−3.
38. Miklósi M, Martos T, Kocsis-Bogár K, Perczel-Forintos D. A Kognitív Érzelem- Reguláció Kérdőív magyar változatának pszichometriai jellemzői. Psychiatria Hungarica. 2011;26(2):102−11.
39. Kökönyei Gy. Emotion regulation in chronic pain. Unpublished doctoral dissertation. 2008. ELTE, PPK.
40. Neff KD. The development and validation of a scale to measure Self- Compassion. Self Identity. 2003;2:223−50. doi.org/10.1080/15 298 860 309 027.
41. Neff KD. The Self-Compassion Scale is a Valid and Theoretically Coherent Measure of Self-Compassion. Mindfulness. 2015;7(1):264−76. doi.org/10.1007/s12671−016−0560−6.
42. Sági A, Komlósi AV, Köteles F. Az Önmagunk Iránt Érzett Együttérzés (Önegyüttérzés) skála magyar változatának pszichometriai jellemzői. Pszichológia. 2013;33(4):294−312.
43. Baer RA, Smith GT, Lykins E, Button D, Krietemeyer J, Sauer S. Construct validity of the five facet mindfulness questionnaire in meditating and non-meditating samples. Assessment. 2008;15:329−42. doi.org/10.1177/1 073 191 107 313 003.
44. Józsa L. Az Ötfaktoros Jelentudatosság Kérdőív (FFMQ) adaptálása magyar mintán. In: Rózsa S, Kálmán R, Kő N, Nagy H, Fiáth T, Magi A, Eisinger A, Oláh A. Az érzelmi arcfelismerés jelentősége és mérése a pszichológiai kutatásokban: Az Ekman-féle érzelmi detekció teszttel szerzett hazai tapasztalatok. Pszichológia, 2012; 32, 229−251.
45. Hotelling H. Relations between two sets of variates. Biometrika. 1936;28(3−4):321−77. doi.org/10.1093/biomet/28.3−4.321.
46. Sherry A, Henson RK. Conducting and interpreting canonical correlation analysis in personality research: a user-friendly primer. J Pers Assess. 2005; 84(1):37−48. doi.org/10.1207/s15327752jpa8401 PMID: 15 639 766.
47. Fassbinder E, Schweiger U, Jacob G, Arntz A. The schema mode model for personality disorders. Die Psychiatrie. 2014;11(2):78−86.
48. Greeson J, Garland EL, Black D. Mindfulness: A transtherapeutic approach for transdiagnostic mental processes. In: Ie A, Ngnoumen CT, Langer EJ, editors. The Wiley Blackwell Handbook of Mindfulness. 1st ed: John Wiley & Sons, Ltd. Published 2014 by John Wiley & Sons, Ltd; 2014. p. 533−62.
49. Urbán R, Kun B, Farkas J, Paksi B, Kökönyei G, Unoka Z, et al. Bifactor structural model of symptom checklists: SCL-90-R and Brief Symptom Inventory (BSI) in a non-clinical community sample. Psychiatry Res. 2014; 216(1):146−54.
50. Kotov R, Krueger RF, Watson D, Achenbach TM, Althoff RR, Bagby RM, et al. The Hierarchical Taxonomy of Psychopathology (HiTOP): A dimensional alternative to traditionalnosologies. J Abnorm Psychol. 2017;126:454−77. doi.org/10.1037/abn0000258.
51. Caspi A, Houts RM, Belsky DW, Goldman-Mellor SJ, Harrington H, Israel S, et al. The p factor: One general psychopathology factor in the structure of psychiatric disorders? Clin Psychol Sci. 2014;2:119−37. doi.org/10.1177/2 167 702 613 497 473.
52. Hopwood CJ, Malone JC, Ansell EB, Sanislow CA, Grilo CM, McGlashan TH, et al. Personality assessment in DSM-5: Empirical support for rating severity, style, and traits. J Personal Disord. 2011;25:305−20.
53. Jahng S, Trull TJ, Wood PK, Tragesser SL, Tomko R, Grant JD, et al. Distinguishing general and specific personality disorder features and implications for substance dependence comorbidity. J Abnorm Psychol. 2011;120:656−69. doi.org/10.1037/a0023539.
54. Sharp C, Wright AG, Fowler JC, Frueh BC, Allen JG, Oldham J, et al. The structure of personality pathology: Both general (‘g') and specific (‘s') factors? J Abnorm Psychol. 2015;124(2):387.
55. Bach B, Lockwood G, Young JE. A new look at the schema therapy model: Organization and role of early maladaptive schemas. Cogn Behav Ther. 2018;47:328−49. doi.org/10.1080/16 506 073.2017.1 410 566.
56. Baer RA, Smith GT, Lykins E, Button D, Krietemeyer J, Sauer S, et al. Construct validity of the five facet mindfulness questionnaire in meditating and nonmeditating samples. Assessment. 2008;15(3):329−42.
57. Neff KD. The self-compassion scale is a valid and theoretically coherent measure of self-compassion. Mindfulness. 2016;7(1):264−74.
58. Jermann F, Van der Linden M, d’Acremont M, Zermatten A. Cognitive emotion regulation questionnaire (CERQ). Eur J Psychol Assess. 2006;22(2): 126−31.
59. Van Vreeswijk M, Broersen J, Schurink G. Mindfulness and schema therapy: A practical guide: John Wiley & Sons; 2014.
60. Cousineau P. Mindfulness and ACT as Strategies to Enhance the Healthy Adult Mode. In: van Vreeswijk M, Broersen J, Nadort M, editors. The Wiley-Blackwell Handbook of Schema Therapy: Theory, Research, and Practice, John Wiley & Son; 2012. p. 249−57.
61. Bricker D, Labin M. Teaching Mindfulness Meditation within a Schema Therapy Framework. In: Van Vreeswijk M, Broersen J, Nadort M, editors. The Wiley-Blackwell handbook of schema therapy: Theory, research, and practice. John Wiley & Sons; 2012. p. 260−70.
62. Roediger E, Stevens BA. In: Brockman R, editor. Contextual Schema Therapy: An Integrative Approach to Personality Disorders, Emotional Dysregulation, and Interpersonal Functioning. New Harbinger Publications; 2018.
63. Dadomo H, Grecucci A, Giardini I, Ugolini E, Carmelita A, Panzeri M. Schema Therapy for Emotional Dysregulation: Theoretical Implication and Clinical Applications. Front Psychol. 2016;7:1987. doi.org/10.3389/fpsyg.2016.1 987.
64. Jacob GA, Arntz A. Schema therapy for personality disorders—A review. Int J Cognitive Ther. 2013;6(2):171−85.
65. Krueger RF, Markon KE. Reinterpreting Comorbidity: A Model-Based Approach to Understanding and Classifying Psychopathology. Annu Rev Clin Psychol. 2016;2(1):111−33. doi.org/10.1146/annurev.clinpsy.2.22 305.095213.
66. MacBeth A, Gumley A. Exploring compassion: a meta-analysis of the association between self-compassion and psychopathology. Clin Psychol Rev. 2012;32(6):545−52. doi.org/10.1016/j.cpr.2012.06.003 Epub 2012 Jun 23. PMID: 22 796 446.
67. Babcock JC, Tharp AL, Sharp C, Heppner W, Stanford MS. Similarities and differences in impulsive/premeditated and reactive/proactive bimodal classifications of aggression. Aggress Violent Behav. 2014;19(3):251−62.
68. Krueger RF, Markon KE, Patrick CJ, Benning SD, Kramer MD. Linking antisocial behavior, substance use, and personality: an integrative quantitative model of the adult externalizing spectrum. J Abnorm Psychol. 2007;116(4):645.
69. Dastani M, Lorini E, Meyer JJ, Pankov A. Other-Condemning Anger = Blaming Accountable Agents for Unattainable Desires. In: An B, Bazzan A, Leite J, Villata S, van der Torre L, editors. PRIMA 2017: Principles and Practice of Multi-Agent Systems. PRIMA 2017. Lecture Notes in Computer Science, vol 10 621. Cham: Springer; 2017. doi.org/10.1007/978−3-319−69 131−2.
70. Martin RC, Dahlen ER. Cognitive emotion regulation and the prediction of depression, anxiety, stress, and anger. Personal Individ Differ. 2005;39:1249−60. doi.org/10.1016/j.paid.2005.06.004.
71. Scott K, Straus M. Denial, minimization, partner blaming, and intimate aggression in dating partners. J Interpersonal Violence. 2007;22(7):851−71.
72. DeLisi M, Angton A, Vaughn MG, Trulson CR, Caudill JW, Beaver KM. Not my fault: Blame externalization is the psychopathic feature most associated with pathological delinquency among confined delinquents. Int J Offender Therapy Comparative Criminol. 2014;58(12):1415−30.
73. De Hooge IE, Breugelmans SM, Zeelenberg M. Not so ugly after all: when shame acts as a commitment device. J Pers Soc Psychol. 2008;95(4):933.
74. American Psychiatric Association. Diagnostic and statistical manual of mental disorders. 5th ed. Washington, DC; 2013.
75. Kellogg SH, Young JE. Schema therapy for borderline personality disorder. J Clin Psychol. 2006;62(4):445−58.
76. Bernstein DP, Nijman HL, Karos K, Keulen-de Vos M, de Vogel V, Lucker TP. Schema therapy for forensic patients with personality disorders: Design and preliminary findings of a multicenter randomized clinical trial in the Netherlands. Int J Forensic Mental Health. 2012;11(4):312−24.
77. Krueger RF, South SC. Externalizing disorders: Cluster 5 of the proposed meta-structure for DSM-V and ICD-11. Psychol Med. 2009;39(12):2061−70 digitalcommons.wustl.edu/open_access_pubs/3931.
78. van Wijk-Herbrink M, Andrea H, Verheul R. Cognitive coping and defense styles in patients with personality disorders. J Personal Disord. 2011;25(5): 634−44. 22 023 300. doi.org/10.1521/pedi.2011.25.5.634.
79. Salgó E, Szeghalmi L, Bajzát B, Berán E, Unoka Z. Emotion regulation, mindfulness, and self-compassion among patients with borderline personality disorder, compared to healthy control subjects. PLoS One. 2021; 16(3):e0248409. https://doi.org/10.1002/jclp.22 755.